...Вернемся, однако, к литературе. Этель Лилиан не рассталась с героем своего романа, В нем, кстати, между первой и второй частью, между исчезновением Артура Бертона и появлением Овода в Италии проходит 13 лет. Те же самые 13 лет протекли между публикацией "Овода" и появлением - в 1910 году - его продолжения, "Прерванной дружбы". Опрашивая знакомых, я с удивлением убедился в том, что лишь ничтожная часть людей, читавших "Овода", знает о существовании этого второго романа. А ведь он заполняет собой важную лакуну в биографии Артура-Овода - период его пребывания в Южной Америке. Не говоря уже о том, что литературно проза эта намного превосходит уровень шлягера, прославившего имя Войнич.
Приходится хотя бы вкратце познакомить читателей с сюжетом "Прерванной дружбы". Старинная, но обедневшая аристократическая семья во Франции - де Мартерели. Маркиз, отец-вдовец, ученый-египтолог - человек замкнутый и с трудом преодолевающий робость в отношениях с явлениями реального мира, будь то даже его собственные дети. Сыновья - простодушный увалень Анри и намного более утонченный Рене. И - дочь Маргарита, с детства страдающая тяжким телесным недугом, прикованная к постели, развившая в себе мужской ум и чисто личную ненависть к религии и церкви. Отношения между этими людьми набросаны Войнич в экспозиции скупыми, но в высшей степени выразительными штрихами.
Рене и Маргарита горячо любят друг друга. Рене соглашается участвовать в длительной и опасной экспедиции в Южную Америку, чтобы раздобыть деньги на лечение сестры. Описание экспедиции образует центральную часть романа. В Кито Рене должен нанять переводчика для экспедиции, собирающейся путешествовать по диким горным пространствам, населенным воинственными индейскими племенами. Среди множества проходимцев свои услуги предлагает и человек в нищенских отрепьях, изнемогающий от голода. Рене, однако, признает в нем европейца, и к тому же образованного. По настоянию Рене этого человека, назвавшегося Риваресом и явно скрывающего какие-то постыдные тайны своего прошлого, берут на должность переводчика. Скоро, благодаря услужливости, обходительности и остроумию, Риварес становится незаменимым человеком в экспедиции. А Рене становится ясно в некий момент, что Риварес полностью овладел его сердцем, вытеснив из него даже любимую сестру.
В последней части романа действие снова переносится в Европу. Риварес - конечно же Бертон-Овод - становится преуспевающим журналистом. Рене знакомит его с сестрой. Поначалу Маргарита, чувствующая, что брат сильно привязался к новому другу, испытывает к Риваресу ревность и почти ненависть. Но вскоре и на нее начинают действовать чары этого человека.
Войнич искусно выстраивает завершающую, болезненно драматичную коллизию романа. Маргарита, обреченная на пребывание в матрацной могиле, влюбляется в Ривареса. Она видит, что в его прошлом скрыта какая-то мучительная тайна. Маргарита наделена острым логическим умом и незаурядной проницательностью. По нескольким случайным проговоркам Ривареса, по выражению его лица и интонациям его голоса в некоторых ситуациях она раскрывает суть его тайны: обманутое доверие, переродившаяся, отравленная и все же не исчезнувшая любовь к какому-то человеку, личная ненависть к Богу. И Маргарита признается Риваресу не только в любви, но и в том, что проникла в его душевный тайник. Риварес, одержимый манией скрытности, решает, что Рене, которому известно многое из его прошлого (он дежурил у постели Ривареса, когда тот в бреду раскрыл свои секреты), рассказал обо всем сестре. Этого достаточно, чтобы тут же порвать с семейством Мартерелей и уйти в полное одиночество, оставив за спиной два разбитых сердца - Рене и Маргариты.
Манера письма Войнич в "Прерванной дружбе" стала намного суше, строже, экономнее. Что, впрочем, не исключает пристрастия к сильным характерам, неожиданным человеческим коллизиям. Уместнее всего - в литературоведческом плане - сопоставить эту прозу с тем течением в английской литературе, которое получило наименование неоромантизма. Оно возникло в последней трети XIX века и включало в себя немало звонких имен. Самой яркой фигурой этого направления был знаменитый английский писатель польского происхождения Джозеф Конрад (Юзеф Конрад Коженевский). Кстати, дилогия - "Овод" и "Прерванная дружба" - имеет несомненное типологическое сходство со знаменитым романом Конрада "Лорд Джим" И у Войнич и у Конрада налицо жадный интерес к хрупкой психической организации, балансирующей на грани патологии и лишь чрезвычайным усилием преодолевающей свою ущербность. Оба испытывают пристрастие к гео- и этнографической экзотике, которая оказывается в конечном счете метафорой неисповедимой сложности и запутанности внутреннего мира человека.
Роман "Прерванная дружба" замечателен тем, что в нем Войнич, параллельно с Конрадом, но независимо от него вышла к нескольким тематическим и смысловым парадигмам, которые позже оказались в самом центре литературных интересов века. Взять хотя бы диалектику здоровья-болезни, так занимавшую Томаса Манна. У Войнич она демонстративно соотнесена с проблемой "нормальности" и избранности. В романе представлены несколько градаций достоинства человеческой натуры. На самой нижней ступени пребывают безнадежно здоровые и заурядные Анри, его жена Бланш и тетушка Анжелика, не говоря уже о туповатых и пошлых членах экспедиции. На более высоком уровне находятся старый маркиз де Мартерель, Рене и приятель Ривареса и Рене - доктор Маршан. Вершину, разумеется, занимают Маргарита и Риварес, жестоко изувеченные, каждый по-своему, природой и обществом.
Ну, а у Рене его "высокая болезнь" проявляется в предрасположенности к трансагрессивным, запретным формам в любви. Войнич вполне бесстрашно вводит в повествование инцестуальные мотивы. А после встречи с Риваресом Рене становится невольником новой страсти, ничуть не менее предосудительной с позиций традиционной морали.
Вот она, парадоксальная сердцевина феномена Войнич. Продолжение хрестоматийно-революционного романа оборачивается повествованием о странностях любви и ее темных и трагически запутанных лабиринтах. Шире того - вся тематика и поэтика этого текста определяются осложненностью, попросту невозможностью подлинных и адекватных душевных контактов между людьми. Взаимоотношения героев "Прерванной дружбы" пребывают под знаком неутоленного и неутолимого стремления каждого из них к "другому". Это стремление обречено, потому что в основе его лежит неосознанное намерение подчинить себе свободу другого, объективировать, "присвоить" его. Не удается преодолеть барьеры на пути друг к другу Рене и отцу, старому маркизу. Остаются чужими отец и Маргарита, несмотря на проскальзывающие между ними иногда искры нежности. Катастрофически рушатся упования Рене и Маргариты на близость с Риваресом, на проникновение в его внутренний мир, в его прошлое. Он отвечает на эти попытки вспышкой яростного и разрушительного бунта.
За кажущейся патологичностью такой реакции со стороны Ривареса открываются бытийные глубины. Именно об этом будут твердить, ссылаясь на литературные иллюстрации и примеры из жизни, знаменитые пророки экзистенциализма: человек одинок по природе вещей, он обречен на пребывание в безразлично-абсурдном мире; невозможно слиться с такой же замкнутой в себе монадой, излиться ей, раскрыть душу или принять в себя чужую индивидуальность. Ад - это другие. Лапидарная формула Сартра находит необычайно яркое и опережающее подтверждение в романе Войнич.
Конечно, и в "Оводе" есть предвосхищения этого пессимистического мировидения - и там Артур, и Джемма не могут обменяться словами простой искренности и прощения, и там отец и сын, любящие друг друга до исступления, обречены друг друга терзать и в конечном итоге убить. Но в том произведении экзистенциальные истины еще рядятся в одежды психологических комплексов или идеологических антиномий. Там объектами негодующей авторской критики служат религиозное ханжество, общественные предрассудки, политический гнет. В "Прерванной дружбе" все эти явления присутствуют, но лишь в качестве производных имманентного трагизма человеческого существования.
Замечу еще в заключение, что Этель Лилиан Войнич и на этом не рассталась окончательно со своим любимым героем. По прошествии тридцати с лишним лет она, по ее собственному признанию, почувствовала, что "бесплотные создания ее духа" снова требуют воплощения. И тогда она написала книгу об английских предках Овода, живших в XVIII веке.
В романе "Сними обувь твою" (1945) снова присутствуют весьма актуальные философско-психологические мотивы, на этот раз феминистского толка. Прабабка Артура Бертона, Беатриса, представлена в романе женщиной незаурядных интеллектуальных и нравственных качеств, однако мировосприятие ее и судьба исковерканы пуританским воспитанием и книжным - через Петрония Арбитра и Свифта - восприятием отношений между полами.
Что ж, попытка взглянуть свежим взглядом на Войнич и ее произведения оказалась, по-моему, плодотворной. Я не отношусь к разряду некрофилов, но, право же, такой славный труп не стыдно вырыть из могилы тотального литературного забвения. Рекомендую неленивым и любопытным совершить путешествие по следам Овода.
