Г л а в а   ХIV

Уолтер и Фанни поселились в Лондоне. Хотя он продолжал регулярно писать сестре, в этих письмах почти ничего не говорилось о его семейной жизни. О жене он всегда писал хорошо, но упоминания о ней становились все реже и осторожнее. Иногда он просто ограничивался тем, что передавал от нее нежный привет.

Второй раз они приехали в Бартон летом следующего года. Почти две недели Уолтер и Беатриса ходили как по лезвию ножа, ограждая Фанни от насмешек соседей, не давая ей надоедать детям, а мальчикам - грубить ей, умиротворяя миссис Джонс и удерживая Генри от слишком открытого выражения неприязни.

Однажды шестнадцатилетняя младшая горничная пришла с заплаканными глазами к своей хозяйке и заявила, что уходит. Беатриса удивленно посмотрела на нее: слугам у них в доме жилось хорошо, и они были к ней очень привязаны.

- Что случилось, Эллен?

- Ничего, сударыня.

- Разве вам у нас не нравится?

- Нет, сударыня, очень нравится.

- Ну так в чем же дело?

И тут девушка не выдержала.

- С вашего разрешения, сударыня, эта леди со мной очень нехорошо разговаривает.

- Миссис Риверс?

- Да, сударыня.

-Что произошло? Молчание.

- Вы в чем-нибудь виноваты? Вы нагрубили ей?

- Не-е-ет, то есть...

-Ну?

Круглое добродушное лицо Эллен сморщилось. Она молчала, сдерживая слезы.

- Не бойтесь, скажите мне правду, - мягко сказала Беатриса.

- С вашего позволения, сударыня, я не хотела. Я никогда дерзкой не была, у меня даже и привычки такой нет. Но эта леди... Что она меня, собакой считает? Со мной еще никто так не говорил, и я к этому не привыкла.

В ее голосе появились визгливые ноты.

- Понимаю, - сказала Беатриса. - Ну, мы поговорим об этом позже. Спросите, пожалуйста, миссис Джонс, не будет ли она так добра прийти ко мне.

Эллен ушла в слезах, и вскоре появилась миссис Джонс, держась так прямо, словно проглотила кочергу.

- Вы меня звали, сударыня?

- Да, миссис Джонс. Вы не замечали, чтобы Эллен дерзила?

- Вот уж нет, сударыня; такой вежливой девушки поискать, и я повторю это хоть на смертном одре. - Она негодующе вздернула подбородок. - Я ее не оправдываю, что она стала возражать миссис Риверс, и я ее уже хорошенько отчитала за это. Служанка должна знать свое место. Но когда благородная дама называет честную девушку в лицо воровкой только потому, что не может найти какую-то там дрянную брошку...

- У миссис Риверс что-нибудь пропало?

- Уже нашлось, сударыня, - под ковриком у туалетного столика. Она разбрасывает свои вещи по всей комнате. А Эллен насмерть обиделась.

Беатриса задумалась.

- Миссис Джонс, - сказала она, - мне было бы очень тяжело, если бы отдых моего брата оказался испорченным. Он уезжает в Лондон в конце следующей недели. Как вы думаете, на кого из горничных можно положиться, что она не будет расстраиваться и обижаться? Ведь кто-нибудь должен прислуживать миссис Риверс, пока она гостит у нас.

Сердитое лицо экономки медленно прояснилось и стало сосредоточенным.

- Разве только мне самой, сударыня? Я, пожалуй, возьмусь, хоть это в мои обязанности и не входит. По крайности я буду спокойна за девушек. Меня-то миссис Риверс воровкой не назовет, я так думаю.

- Едва ли. Спасибо, я знала, что вы сумеете найти лучший выход из положения, и я вам очень благодарна. Вы не пошлете ко мне Эллен, когда она вам больше не будет нужна?

Притихшая, заплаканная Эллен явилась почти немедленно и. опустив голову, молча принялась теребить завязки своего передника.

-Эллен, - сказал Беатриса, - миссис Джонс мне все рассказала. Вы знаете, что мы вам доверяем, не правда ли?

- Да, сударыня.

- И ведь это самое главное, не так ли? А теперь скажите, не согласитесь ли вы недели две помогать кухарке с вареньем и маринадами, вместо того чтобы убирать комнаты?

Девушка просияла.

- Конечно, сударыня. Как вам будет угодно.

- Очень хорошо. Я собиралась нанять кого-нибудь из деревни. Вы будете чистить фрукты и овощи для кухарки, и я попрошу ее показать вам, как делать желе. И еще одно: вы действительно хотите уйти от нас в конце месяца?

Эллен снова опустила голову и начала крутить завязки передника.

- Если позволите, сударыня, я бы осталась, с вашего разрешения.

- Ну, в таком случае забудем, что вы хотели уйти. Но вот что, Эллен...

- Слушаю, сударыня?

- Больше никому в этом доме не грубите, или о вашем уходе заговорю я, а мне этого не хотелось бы. В следующий раз, если вас что-нибудь расстроит, приходите прямо ко мне и расскажите. А теперь пойдите и умойтесь.

Фанни несколько раз кисло жаловалась на то, что ее так и не пригласили в замок. Желая избежать новой сцены, Беатриса впервые нарушила свое правило никогда не обращаться за одолжениями к богатым и титулованным друзьям и попросила разрешения для своей невестки осмотреть знаменитые оранжереи и картинную галерею. Молодая леди Монктон немедленно пригласила их на чай, упомянув в записке, что ее свекровь, к несчастью, нездорова н приносит свои извинения. Беатриса , обрадовавшись возможности провести спокойный день наедине с Уолтером, тоже уклонилась от участия в этом чаепитии, и Фанни в своем лучшем платье укатила одна, гордо восседая в присланной за ней пышной карете.

Она вернулась в самом превосходном настроении, была очень ласкова и без конца говорила о виденных ею чудесах и об очаровательном гостеприимстве “милой леди Монктон”. В ней чувствовалось тайное удовлетворение.

На следующий день Генри увидел, что к садовой калитке подъезжает верхом лорд Монктон. Они не встречались несколько месяцев; лорд Монктон был теперь министром и лишь изредка покидал Лондон. Генри поспешил навстречу своему школьному товарищу, которого всегда рад был видеть, и не только потому, что тот занимал высокое положение.

- Как поживаете, Монктон? Входите, входите! Моя жена будет вам очень рада.

Граф спешился и обмотал поводья вокруг столба калитки.

- Если вы меня извините, я предпочел бы не заходить. По правде говоря, я приехал по чертовски неприятному делу, и мне не хотелось бы беспокоить миссис Телфорд. Не могли бы мы остаться здесь? Нет, у нас ничего не случилось, но я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Они вошли в беседку.

- Я буду с вами откровенен, Телфорд. Вчера миссис Риверс пила чай у моей жены, и после ее отъезда моя жена передала мне ее просьбу, которая меня крайне озадачила. Насколько я понял, ее муж хотел бы получить в министерстве иностранных дел пост, который сейчас занимает сэр Эдуард Уиллоуби, и он надеется, что я походатайствую за него. Я не отрицаю, что готов был бы оказать любезность родственнику миссис Телфорд, если бы такая вакансия открылась. Как вы знаете, моя мать очень привязана к вашей супруге, и я сам питаю к ней глубочайшее уважение. Кроме того, хотя мне почти не приходилось встречаться с мистером Риверсом с тех пор, как я рекомендовал его на дипломатическую службу, я слышал о нем только самые лучшие отзывы. Но если он хотел, чтобы я ему помог, почему он не обратился прямо ко мне? Я не люблю, когда такие дела устраиваются через дам. И помимо всего, этот пост не вакантен. Генри недоуменно уставился на него.

- Попросил чужое место? Да ведь... Да ведь, черт побери, это неслыханно! Неслыханно! И чтобы Уолтер оказался способным на это - не могу поверить.

Он растерянно потер лоб и взволнованно продолжал:

- Нет, я просто не верю. Он не такой человек. Все эта мерзкая баба!

- А, вот какого вы мнения об этой даме! Моя мать расценила все происшедшее точно так же. Она убеждена, что он неудачно женился, и только. Что же, это случалось со многими хорошими людьми. Хуже другое.

Лорд Монктон стегнул хлыстом по траве.

- Она сказала моей жене, что Уиллоуби выходит в отставку. Предположим даже, что это правда, - откуда она это узнала? Государственным чиновникам не полагается обсуждать с женами служебные сведения.

- Вон он идет с моей женой, - перебил Генри. - Давайте немедленно все это выясним; уверяю вас, что тут какое-то недоразумение.

В глубине сада появились Уолтер и Беатриса. Лорд Монктон нахмурился.

- Не лучше ли подождать, пока миссис Телфорд уйдет, как вы думаете? И так уже слишком много женщин замешано в этом деле. Ну, хорошо, как вам угодно.

Генри уже окликнул приближавшуюся пару. После довольно холодного приветствия гость обратился к Уолтеру:

- Мистер Риверс, скажите мне, известны ли вам ходившие по министерству иностранных дел слухи, что сэру Эдуарду Уиллоуби грозит отставка?

На лице Уолтера появилось недоумение. Он ответил вежливо, но холодно:

- Почему вы спрашиваете об этом меня, милорд? Я не занимаю в министерстве никакой ответственной должности. Подобные слухи скорее дошли бы до вас.

- Вы не получали письма, в котором говорилось бы об этом?

Уолтер ответил после едва заметной паузы:

- Даже если бы и получил, я считал бы эти сведения конфиденциальными.

- Теперь в этом уже нет нужды. Сегодня утром министр иностранных дел прислал мне депешу, где сообщает, что Уиллоубн изобличен в нарушении служебного долга. Его отставка будет опубликована завтра. Министр добавил, что вы уже поставлены в известность о предстоящих изменениях. Его интересует мое мнение о вашем назначении на этот пост. Разрешите мне спросить, вы уже предпринимали какие-нибудь шаги-прямые или косвенные, чтобы обеспечить его за собой?

Уолтер посмотрел на него.

- Шаги? Простите, но я вас не совсем понимаю.

- Хорошо, я скажу яснее. Вы поручали миссис Риверс обратиться ко мне через посредство моей жены и сообщить ей, что сэр Эдуард уходит в отставку?

Лицо Уолтера побелело.

- Я... не понимаю, - беззвучно прошептал он.

- Лорд Монктон, - вдруг горячо заговорила Беатриса, - если бы вы знали моего брата, вы не могли бы подумать, что он на это способен.

Он кивнул, по-прежнему пристально глядя на Уолтера.

- Я верю вам и прошу простить мои сомнения. Нам, членам правительства, так часто приходится сталкиваться с худшими сторонами человеческой натуры, что мы невольно становимся чрезмерно подозрительными.

Он снова задумчиво кивнул.

- Я, кажется, понимаю, в чем дело. К сожалению, это случается не так уж редко. Дамы, которых заботит карьера их мужей, бывают иногда несколько... неосторожны.

Он опять обратился к Уолтеру:

- Поверьте, я не подозреваю вас в бесчестных намерениях. Но прежде чем ответить на это письмо, я обязан задать вам один вопрос: каким образом миссис Риверс узнала, что сэр Эдуард покидает службу?

- Не имею ни малейшего представления,

- Вы с ней не говорили на эту тему?

- На тему... отставки сэра Эдуарда или моего повышения?

- И о том и о другом.

- Говорил. Перед самым нашим отъездом из Лондона, три недели тому назад, она заговорила о том, что я получаю недостаточно большое жалованье, и спросила, есть ли у меня надежда на повышение.

- И что вы ответили?

- Что в ближайшее время вряд ли можно на него рассчитывать, но что в дальнейшем, я надеюсь, откроется какая-нибудь вакансия.

- А имя сэра Эдуарда в вашем разговоре совсем не упоминалось?

- Нет, упоминалось. Одну минуту, я сейчас вспомню. Она назвала два имени. Она сказала: “Если пост мистера Карра или сэра Эдуарда Уиллоуби когда-нибудь окажется вакантным, вы можете на него рассчитывать?” Я рассмеялся и сказал, что желающих будет очень много.

- И все? Вы случайно не намекнули, что сэр Эдуард может скоро выйти в отставку? Не проговорились, что до вас дошли слухи о том, что министр недоволен его работой или поведением?

- Разумеется, нет!

- И о полученном вами письме, в котором вам сообщали о предполагаемой отставке сэра Эдуарда и спрашивали вас, достаточно ли вы подготовлены, чтобы взять на себя его обязанности?

- Нет.

- Что вы сделали с письмом?

- Я положил его в специальный ящик моего стола, где хранятся другие секретные бумаги.

- И заперли его?

- Да.

- Вы уверены, что не оставили письмо на столе?

- Совершенно уверен.

- Простите мой вопрос: не могла ли миссис Риверс взять ключ от этого ящика без вашего ведома? Лицо Уолтера окаменело.

- Боюсь... что могла.

- Понимаю. Я думаю, все ясно.

- Совершенно ясно! - воскликнул Генри. - Я же говорил вам, что он не имеет к этому никакого отношения! Да я бы скорее заподозрил...

- Погодите, Телфорд. Мистер Риверс, благодарю вас за прямоту и откровенность. Поверьте мне, вы не первый муж, который и не подозревал, что за его спиной происходят подобные вещи. Мне известен случай, когда последствия были весьма печальны. К счастью, на этот раз все кончилось благополучно. В будущем всегда носите ключи с собой.

Он протянул Уолтеру руку.

- Я вполне удовлетворен и буду счастлив рекомендовать вас на этот пост .

Уолтер ответил не сразу:

- Я вам очень благодарен, милорд, но вынужден отказаться.

- Да почему же... - снова начал Генри.

- Осел! - нетерпеливо перебил его лорд Монктон и повернулся к Уолтеру. - Вы хотите сказать - из-за того, что произошло?

- Да. Иначе я принял бы это предложение с радостью. Но теперь не могу.

- По-моему, вы излишне щепетильны. Эта тайна - уже больше не тайна, и я со своей стороны могу обещать вам, что наш разговор останется между нами. Поскольку вы ни в чем не виноваты, обо всем случившемся можно забыть.

- Я не могу с вами согласиться. Я виноват. Если я не понимал, что необходимо... быть осторожнее, это не может служить извинением. Я обязан был это понимать.

Лорд Монктон встал.

- Я вам глубоко сочувствую. Поверьте мне.

Когда он ушел, Уолтер повернулся к Генри. В его лице по-прежнему не было ни кровинки.

- Я должен извиниться перед тобой. Пусть все это тебя не беспокоит, Генри, ты и так был очень терпелив. Завтра я возвращаюсь в Лондон.

- Чепуха! - воскликнул Генри. - Ты ни в чем не виноват. Забудь об этом мерзком деле. Послушай, мой дорогой, я и подумать не могу, что между нами что-то встанет...

- Не между нами. Но я никогда больше не привезу ее в ваш дом. Прошу тебя, Генри, ни слова об этом, пока мы с ней не уедем. Я все объясню ей там. А сейчас я просто скажу ей, что мы уезжаем завтра утром.

Беатриса сидела на скамье, поникнув и закрыв лицо руками. На этот раз находчивость покинула ее: в ее арсенале не было средств защиты против такой катастрофы. Проходя мимо, Уолтер тронул ее за плечо и шепнул:

- Прости меня. Больше ты ее не увидишь.

Она подняла на него сухие глаза и, не отвечая, крепко сжала его руку. Он прошел в дом, не сказав больше ни слова, а Генри со слезами на глазах обнял жену, шепча бессмысленные проклятия, ласковые имена, бессвязные утешения. Она не отвечала, но взгляд ее был нежным. В эту минуту ничто не имело значения, кроме его любви к Уолтеру.